Ханна Арендт (1906- 1976).

Страница 2

В сущности, это вдохновленный надеждой найти способ контроля над разрушительными силами опыт социальной анатомии, который был предпринят после крушения наиболее страшной тоталитарной системы века и в период расцвета другой, не менее страшной. Арендт анализирует три главных фактора европейской истории XX века: антисемитизм, империализм и тоталитаризм.

Главную причину того, что евреи оказались первой жертвой европейской Катастрофы, она видит в их незакрепленном социальном статусе. Будучи исключительной группой в общем порядке жизни классово-национальных государств старой Европы, они после слома этого порядка 1 августа 1914 года стали первыми в ряду коллективных жертв новой истории. К числу таких жертв можно прежде всего отнести безгосударственные меньшинства, не имеющие социальных прав, закрепленных в национально-гражданской форме.

Арендт уже в процессе Дрейфуса различает 'потаенные силы' XIX века, которые потом так страшно реализовались в XX веке. Представление о виновности Дрейфуса оказалось неразрывно связанным с убеждением в том, что, будучи евреем, он принадлежит к племени изменников. В глазах большинства общества он был не преступником, а изначальным носителем порока. А врожденный порок может быть искоренен и уничтожен лишь вместе с его носителем. Эта новая логика европейской истории отыгрывала на евреях только свой первый сюжет. Ханна Арендт приводит документы из германских архивов, опубликованные после войны. В соответствии с подписанной Гитлером имперской оздоровительной программой предстояло 'изолировать' от остального населения все семьи с пороками сердца и болезнями легких. Их физическая ликвидация, без сомнения, была следующим пунктом в этой программе. Видимо, очередным шагом оздоровления нации стало бы запланированное принятие 'общего кодекса законов о чуждых элементах'.

Искусство мимикрии

И вот книги с такого рода размышлениями и обобщениями издает бывший эсэсовец. Что это был за человек? С фотографии 1938 года на нас смотрит молодой мужчина в строгом костюме - четкий абрис худого лица, короткая стрижка, плотно сжатые губы, в облике угадывается сдерживаемая страстность. С юных лет он принадлежал к кругу патриотически настроенных антисемитских интеллектуалов, искренне воодушевленных нацизмом.

С 1934 года 23-летний Рёсснер начинает оказывать услуги СД - службе безопасности СС, выясняя, какое влияние национал-социалистическое мировоззрение оказывает на культурную жизнь страны и прежде всего на германистику, чему и был посвящен специальный меморандум, представленный в штаб ведомства. В 40-м он в штате Главного управления имперской безопасности, где делает стремительную карьеру. Здесь не могли не оценить его преданность делу, глубокое понимание существа нацистской идеологии. Разумеется, он не вульгарный 'мясник' из тех, кто выколачивает признания на допросах. Судя по всему, его знания и опыт использовали в седьмом отделе Главного управления, где занимались исследованием вопросов идеологического характера. Там он, достигнув в 44-м звания оберштурмбаннфюрера, что приравнивалось к армейскому званию подполковника, возглавлял подразделение, курировавшее науку, культуру и искусство. Вполне вероятно, что он знал Эйхмана: они были близки по возрасту и находились в одном звании, хотя и работали в разных зданиях: Эйхман на Курфюрстенштрассе, а Рёсснер - на Вильгельмштрассе.

Эту так удачно развивавшуюся карьеру разрушило поражение Рейха. Из блестящего элитарного офицера, близкого к рычагам власти, Рёсснер превратился в изгоя, скрывающего свое прошлое, мечущегося по стране в поисках убежища, а потом и в узника британской военной тюрьмы. Заключение было недолгим. Он освободился еще сравнительно молодым, полным сил и желания начать жизнь сначала. В конце концов, он не одинок, есть среда, круг старых товарищей, готовых помогать друг другу. Двое из них создают издательство, где он служит редактором. А потом - удача. Он попадает в известное либеральное издательство Пипера, перебирается в Мюнхен и вскоре становится директором.

Впоследствии хозяин издательства Клаус Пипер уверял, что понятия не имел о прошлом своего директора, хотя знал о его членстве в национал-социалистической партии. Но кто ж не состоял? А что тот был эсэсовским идеологом, оберштурмбаннфюрером, не ведал. Вдова Рёсснера заверяла Вилдта, что Пипер знал все, но что уж теперь говорить . Тем более что Рёсснер прекрасно приспособился к новым временам, новым 'песням', проявлял полное понимание демократических ценностей. Ни авторы, ни сотрудники издательства, вспоминая впоследствии о нем, не могли уловить в его поведении ни одной 'коричневой' ноты. О его второй жизни, о том, что его время от времени вызывают на допросы в прокуратуру в связи с готовящимися процессами 'старых товарищей', не знал никто. На работе он был неизменно ровен, доброжелателен, трудолюбив. А уж во всем, что касалось Ханны Арендт, он сама предупредительность, граничащая с восхищением.

Страницы: 1 2 3