Предварительный обзорный анализ воззрений Кьеркегора на человеческое существование был бы неполным, если бы мы не упомянули о таком важном понятии его философии, как ирония. Иронии Кьеркегор посвятил свою магистерскую диссертацию 1841 г., где исследовал истоки этого метода. По мнению большинства исследователей, он находился в то время под большим влиянием немецких романтиков, создавших оригинальную трактовку иронии, и того же Гегеля, который также не обошел эту проблему стороной. Но, несмотря на идейную связь с романтической и гегелевской интерпретацией, Кьеркегору удалось создать свою неповторимую концепцию иронии - в пику и романтикам, и Гегелю. Гегель использовал иронию для оправдания замены одной формы нравственности другой, поставив ее на службу абсолютного духа. Гегелевская трактовка иронии заключалась в соотнесении ее с определенной исторической эпохой, духовной ситуацией времени и известным уровнем развития самосознания. Ирония для Гегеля - это этап развертывания духа, она способствует его самосознанию: дух видит свою двойственность (в нем есть и добро, и зло), а ирония позволяет эту двойственность осмыслить, то есть снять.

Гегелевская философия, полагал Кьеркегор, примиряла все противоречия в синтезе, убивая тем самым саму жизнь. Противоречие приравнивалось жизни и немецкими романтиками: снятие противоречия, примирение противоположностей, по их мнению, приводило бы к прекращению всякой деятельности. Такое воззрение было унаследовано немецким романтизмом, прежде всего от Фихте, который выводил мир вещей из внутренних противоречий самого «я». Объяснить своеобразный «раскол» между субъектом и создаваемым им миром вещей романтики предлагали с помощью иронии, которая служит художественным средством для выражения противоречия. Ирония, утверждали романтики, подчеркивает противоречие, не давая разуму «успокоиться в конечном», она предоставляет художнику чувствовать себя свободным по отношению к своему произведению. Но ирония не принадлежит только области эстетики. Как пишет Р.М. Габитова, романтическая ирония универсальна: «С одной стороны, она проявляется в том, что сама ирония выступает как универсальный принцип, пронизывающий собой все сферы объективированной духовной жизни человека (субъекта): философию, этику, эстетику, поэзию, литературную критику. С другой стороны, будучи формой и выражением специфической жизнедеятельности духа - субъективного сознания, ирония охватывает человеческий дух во всей его многосторонности, универсальности».

И у Кьеркегора ирония - это не только прием, которым он пользуется для изложения своих воззрений, ирония играет гораздо более важную роль: она составляет структурный момент экзистенции. Ирония - это пограничная область между эстетической и этической стадиями существования, «момент» перехода с эстетического на этический уровень экзистенции. На уровне непосредственности человек воспринимает реальность прямо: например, он может искренне считать, что он счастлив. «Непосредственность - это счастье, ибо в непосредственности нет противоречия; непосредственный человек, по существу, выглядит счастливым, а воззрение на жизнь, принадлежащее непосредственности, - это счастье. Если бы его спросили, откуда у него это воззрение на жизнь, эта сущностная связь со счастьем, то он должен был бы целомудренно ответить: я сам этого не понимаю. Противоречие приходит извне и является несчастьем. Если бы оно не приходило извне, непосредственный человек оставался бы в неведении, что оно имеет место. Когда оно приходит, человек ощущает несчастье, но он не понимает страдания. Непосредственный человек никогда не приходит к пониманию несчастья, а точнее, он не становится в себе самом диалектичным; и если он не может от него отделаться, то наконец оказывается, что ему не хватает самообладания: он отчаивается, потому что он не понимает несчастья». Ирония - это «инкогнито» этика, то есть внешний наблюдатель может спутать ироника и этика. «Чтобы ему не помешали конечность и все относительное в мире, этик ставит комическое между собой и миром и тем самым ограждает себя от опасности самому стать комичным при наивном непонимании своей этической страсти». Вырваться из оков непосредственности, возвыситься над этой наивной простотой, которая не осознает саму себя, можно введением «экзистенциальной диалектики», осмыслив свое существование диалектически. О трудном пути развития экзистенции речь пойдет далее, а пока отметим, что ирония (как и юмор) обосновывается Кьеркегором экзистенциально, то есть ирония получает экзистенциальное определение.