Сверхчувственная материя

Страница 2

У древнегреческих наивных материалистов представление о душе как о тончайшем веществе (Анаксимен, Гераклит, Демокрит) сочеталось с идеями её функциональности: ощущения и мысль суть изменения состояний тела (Левкипп, Демокрит). Сам Аристотель проявлял колебания между функциональным и субстанциальным пониманием души [28, c. 45]. Редукционное объяснение души, пытающееся свести духовное к вещественно-телесному или функции последнего (превращение сознания в эпифеномен, бесполезный придаток к физиологическому), пережило настоящий ренессанс у материалистов XVIII века, имело поддержку в XIX веке в лице вульгарных материалистов (К. Фохт, Я. Молешотт, Л. Бюхнер), а в ХХ веке было поднято на щит сторонниками «научного материализма» в «теории тождества» ментального и физического (Г. Фейгл, Дж. Смарт, Д. Амстронг, Р. Рорти и др.). В связи с повышенным вниманием к категории «функция» в этом веке появилось «чисто» функциональное направление материализма. Так, «функциональный материализм» (Х. Патнэм, Дж. Фодор, Д. Льюис, А. Данто и др.) рассматривает психику как функцию тела (определённые состояния мозга), то есть вещественно-телесного образования. Х. Патнэм подчёркивает, что функциональные отношения и свойства нередуцируемы к физическим отношениям и свойствам. «Функциональная организация системы в принципе логически отличается как от описания в плане её физико-химического состава, так и от описания в плане её актуального и потенциального поведения» [цит. по: 84, с. 11]. Но отличная от движения функция вообще превращается в ничто (нет самоактивности, нет ни духовного, ни физического материала), поэтому в 90-х годах Патнэм сам отказался от своих взглядов как не отражающих качественной специфики ментального.

Холистический, или эмерджентистский материализм (Дж. Марголис, Н. Свартц, М. Бунге и др.) относит вещественно-телесное и психическое к разным иерархическим уровням: первое - к низшему уровню элементов, а второе - к высшему уровню эмерджентных, то есть неаддитивных, свойств высокоразвитой системы. Причём, апелляция к философии получилась весьма неудовлетворительной, ибо совершенно неверно прибегают в этом случае к аналогии отношения частей и целого. Диалектика частей и целого (моментов тотальности) исходит из тождества противоположностей и не делит целое и части на уровни. “Эмерджент” - лишь красивое слово: у Марголиса «всё существующее материально по своей природе, оно является либо материей, либо композицией из одной только материи» [160, с. 37]. И хотя утверждается, что эмерджент не может быть дедуцирован из законов физики и химии, трактовка психики как эмерджентной реальности есть фикция, самообман [245, с. 68]. В сущности те же самые взгляды на эмерджент и у М. Бунге. Как бы ни изощрялся материалистический функционализм (вводя, например, опосредствующие звенья в виде теории функциональных систем [262, с. 10 - 11]), он всё равно остаётся механистическим материализмом, имеющим психическое как эпифеномен.

Материалисты марксистской направленности довольно часто пытались псевдомонистически объединить духовное и телесное, отталкиваясь от принципа тождества противоположностей (в объединении психического и физического им следовали советские психологи [219; 220]), объявив, что в психофизиологии диалектически «снимается» проблема духовного и телесного [219, с. 6]. Отрицали психофизиологическую проблему и сторонники деятельностного подхода: А.Н. Леонтьев, В.В. Давыдов, В.П. Зинченко, Ф.Т. Михайлов и др. А начиная с разработок Э.В. Ильенкова, эту псевдодиалектику подкорректировали и стали рассматривать в более абстрактном виде как соотношение материального и идеального на всех уровнях реальности (особенно после работ М. Лифшица). Произошла эволюция, сильно сблизившая это направление марксистской философии с объективным идеализмом (ильенковская школа). Оно прямо объявило психофизиологическую проблему псевдопроблемой [см.: 84, с. 7]. Между тем в философии эмпиризма с идеальностью сознания возникает немало проблем, его нередко приходится гипостазировать и не случайно в психофизиологии возникла идея обозначить психическое как орган (А.А. Ухтомский, А.Н. Леонтьев и др.).

И материализм, и идеализм в разрешении дуализма духа и материи апеллируют к основному вопросу философии, выясняя, что первично дух или материя? И соответственно, приходят к выводу, что если первична материя, то дух это только новое свойство или новая функция материи, а если первичен дух, то материя - это функция последнего. При этом исходят из того, что проблематика основного вопроса была поставлена и исследована уже Платоном [156, c. 54]. Однако в диалоге «Софист» [246a - b], на который обычно ссылаются, основной упор делается вовсе не на разделение по линии идеальное - вещественно-телесное, а по линии чувственно воспринимаемое (вещественно-телесное) и сверхчувственное. А это не совсем одно и то же. Конечно, сверхчувственное бестелесное «обнаруживается лишь с помощью объяснения» [«Политик», 286], но, как известно, сверхчувственное у Платона - это не только идеи, но и материя (интеллигибельная материя и первоматерия - вечное, бесконечное, беспредельное). Сверхчувственную материю выделяли и до Платона и после него. Так, у Гегеля были по этому поводу определённые мысли [65, c. 292, 294], он говорил о «чистой материи», которая лишена определённостей, совершенно абстрактна и пассивна [61, c. 78 - 79].

Страницы: 1 2 3 4 5 6