В целом постмодернизм не стремится утвердить себя в качестве единой философской концепции и даже философской стратегии, унифицированной по своим основаниям, методам и целям. Образно говоря, это просто раздумья на развалинах эмпирической онтологии, тоска эмпириков по истинной философии эмпиризма. Не случайно реальность воспринимается в качестве хаотичной и воспринимается только благодаря артикулированности отчего нередко постулируется и знаково-артикулированный способ её существования. В философии эмпиризма ХХ века вначале ходячим был тезис, что каждый век имеет своё средневековье, теперь уточняется, что «у каждой эпохи есть свой постмодернизм» (Эко).

Много разговоров и статей по поводу «постмодернистского вызова» в исторических науках. По выражению Д. Харлана, наступил затяжной эпистемологический кризис, «поставивший под сомнение саму веру в неизменность и доступность прошлого, скомпрометировавший возможности исторического постижения и подорвавший нашу способность определять себя во времени». Действительно, между свершившимся событием и рассказом историка об этом событии стоит огромная дистанция, в ходе преодоления которой происходит искажение прошлого. Искажение усиливается историком-интерпретатором. История – наука эмпирическая и самокопание эмпиризма не прошло даром – он пришёл к тому же, к чему пришли и древние греки в своей категории «правдоподобие». Но греки разработали диалектику и интеллектуально были на голову выше современных ультрареволюционеров в философии. Эмпирическая философия всегда давала возможность реализоваться софизму особенно, если вокруг эмпирического факта идёт столкновение интересов, а исторический факт – всегда факт эмпирический. Поэтому основная масса здравомыслящих историков писала и пишет историю, не особенно обращая внимание на «открытия» постмодернистов, ибо история имеет дело и с объективными и с субъективными факторами развития общества и видят эту историю разными глазами, и живут в одну и ту же эпоху разной жизнью, а другой истории нет и быть не может.

Зациклившись на тоталитаризме и тоталитарных режимах, постмодернизм понять не может, что такое омонимы и костерит классическую метафизику за выдуманные им же пороки [см.: 229, с. 51 - 54]. Философская категория тотальности имеет такое же отношение к эмпирическому тоталитарному режиму как любые омонимы друг к другу.

Лингвистический поворот в постмодернизме ориентирован на онтологию языка. Как подчёркивает М. Фуко, лингвистика «не предлагает ««лингвистической версии» фактов, наблюдаемых в гуманитарных науках, но она является принципом их первоначальной расшифровки…» [241, с. 339]. Это означает, что принципы изучения и производства знаковых систем мы можем рассматривать как способы существования и производства самой действительности. Так что не так уж безразличен постмодернизм к онтологии эмпиризма. Антисистематичность как характерная черта постмодернизма не сводится к простому отказу от притязаний на целостность и полноту теоретического охвата реальности – она связана с формированием неклассической «онтологии ума», ибо невозможно зафиксировать наличие самозамкнутых систем в экономике, политике или искусстве. Эту онтологию посмодернизм превращает в семиологию – экран языка надёжно и радикально отделяющий нас от сырого материала действительности. За вещами находится их сущностная и вневременная тайна, заключающаяся в том, что у них нет сути.

В оценке постмодернизма можно согласиться с мнением М. Кошелева [120] который утверждает, что «постмодернизм не дал ответов на главные вопросы бытия, но запутал дело настолько, что любую чушь и дурь теперь можно называть постмодернистской философией. Западная культура пребывает на грани апокалиптического краха, - постмодернизм полностью уничтожит искусство уже через несколько лет, уже сейчас современное западное искусство не является продуктом творчества художников, - это продукт производства, воплощённый постмодерном принцип «полностью свободного творчества». Из модернизма возможны два выхода – либо окончательный крах всей европейской культуры, либо возврат к субъективизму - современному виду варварства.