Конечно, наше духовное «Я» и наша духовная природа будут использовать и телесный, и ментальный модусы нашего существа, уже развившиеся в нас, и потому частично одухотворенные и преобразованные в нас силой духовного идеала. Ибо таково предназначение homo animabilis, человека духовного, максимально раскрывающего свои безграничные потенциальные возможности. Обеспечение безопасного и успешного существования заключается именно в стремлении раскрыть наши высшие возможности, а не в умиротворенном довольстве низшими. Может показаться, что безопасней, разумней, удобней и проще всего успокоиться на достигнутом или ограничиться дополнительным раскрытием наших низших возможностей, но это, как уже говорилось выше, плохо кончается – утратой всякого смысла жизни или движением по замкнутому кругу, падением в пропасть или застоем. Человечество тысячелетиями духовных поисков убедило себя, что единственно верный и естественный путь поступательной эволюции должен привести его к вершинам познания принципов и законов Космической Мудрости как законов человеческого бытия, к организации жизни на основе софийной духовности.

Для этого, говорит Ш. Ауробиндо, мы должны вернуться к попытке постичь древнюю тайну, которую человек, если говорить о всем человечестве, увидел лишь очень неотчетливо и к которой стремился очень вяло. Это был идеал Царства Божия как тайны господства Духа над разумом, жизнью и телом. Человек понял лишь своим поверхностным умом, не проникнув в сокровенный его смысл, хотя в постижении этой тайны заключается как социальное, так и индивидуальное его спасение! Некоторые древние народы Евразии, считает великий мыслитель, именно потому, что никогда полностью не утрачивали понимания этой тайны, они никогда не отказывались от нее в нетерпеливой погоне за малыми победами, проявив удивительную жизнестойкость, выжили. Ныне они могут, например, софияне-русичи (так называли себя в начале 2-го тысячелетия жители Великого Новгорода – «Русская правда») подобно бессмертным, восстать и обратить свои взоры к заре новой жизни, поскольку они были погружены в летаргический сон, но не погибли. Да, евразийские народы действительно какое-то время терпели неудачи в жизни там, где добивались успеха европейские народы, верящие в телесность и интеллект. Но этот успех временный и обманчиво полный, позднее неизбежно приводил к духовно-нравственному упадку. Евразия же, хотя и потерпела временную неудачу, но не потому, что стремилась к идеалам духовным (как некоторые утешают себя), словно Дух вообще может заключать в себе слабость или быть причиной слабости, но потому, что недостаточно уверенно следовала Духу и не нашла способ сделать его полновластным правителем жизни. А восточный ум либо создавал пропасть и отделял жизнь и Дух непроходимой границей, либо успокаивался, приводя их к компромиссному соглашению, и принимал основанные на этом компромиссе социально-религиозные системы в качестве окончательных. Успокаиваться, таким образом, опасно; ибо зову Духа мы должны следовать до конца в большей мере, чем любым другим требованиям. Этот путь предполагает не разрыв и расхождение тела и ума с духом, и не компромисс с ним, но полную победу Духа, и тогда наступит царство ищущих духовного совершенства, то есть цивилизация мудрости.

Эту истину важно принять к сведению, поскольку ошибки, совершенные на пути к ней, зачастую даже более поучительны, чем ошибки, вызванные отступлением от Пути. Как витальная и физическая природа могут быть подчинены интеллектуальной, этической или эстетической жизни, присущим им мотивам, довольствуясь частичным господством высшего или его компромиссом с низшим, так и духовная жизнь, как некая форма власти может быть навязана ментальной, витальной и физической природе. Это может либо обеднить телесную жизнь и с таким же успехом подавить даже ментальную, наделяя духовную жизнь большей властью, либо прийти к компромиссному соглашению, предоставив низшим модусам свободу в их собственной сфере деятельности на том условии, что они будут часто выказывать свое почтение духовной ипостаси, подчиняясь в известной мере, большей или меньшей, ее влиянию и лишь формально признавая ее пределом и венцом развития человеческого существа.