«Два правила касательно определений:

1. Не оставлять без определения ни одного сколь-нибудь неяс­ного или неоднозначного термина.

2. Использовать в определениях только хорошо известные или уже разъясненные термины.

Два правила для аксиом:

3. Принимать за аксиомы только совершенно очевидные поло­жения.

4. Принимать за очевидное то, что признается истинным без особого напряжения внимания.

Два правила для доказательств:

5. Доказывать все сколько-нибудь неясные положения, исполь­зуя для их доказательства только предшествующие определения, или принятые аксиомы, или положения, которые уже были доказа­ны.

6. Никогда не обманываться неоднозначностью терминов и не забывать мысленно подставлять определения, которые их ограничи­вают и разъясняют.

Два правила для метода:

7. Рассматривать вещи по возможности в их естественном по­рядке, начиная с самого общего и самого простого и излагая, прежде чем переходить к отдельным видам, все то, что относится к сущно­сти рода.

8. По возможности делить всякий род на все его виды, всякое целое - на все его части и всякую задачу на все мыслимые случаи»[66]

Авторы подчеркивают, что в изложении правил для метода они используют оборот «по возможности», поскольку эти правила «час­то невозможно строго соблюсти)). По существу это и есть методоло­гические принципы, так как они, как и все методологические прин­ципы, носят рекомендательный характер. Нетрудно видеть, что пра­вила 7 и 8 одинаковы с правилами Декарта. Этим правилам декартовской методологии авторы «Логики Пор-Рояля» и придают особое значение: « .наука может быть доведена до совершенства только тогда, когда на два последних правила обращают такое же внима­ние, как и на все другие, и отступают от них только по необходимо­сти или если из этого предполагают извлечь большую пользу»[67]

В целом же можно сказать, что «логика Пор-Рояля» есть объе­динение традиционных проблем формальной логики и зарождаю­щейся методологии научного познания (в идейном русле Р. Декарта).

Что касается разработки проблем методологии научного позна­ния не только в сфере философии и логики, но и в самом институте науки, то здесь проблемы познавательных методов были ясно по­ставлены и осознаны, начиная с работ Галилея, Декарта и Ньютона.

Речь здесь в первую очередь о естествознании как о наиболее характерной области научного познания, которое главным образом «основывается на эмпирических принципах)). Естествознание как наука, а не просто как сумма знаний о природе возникло на переходе от эпохи Возрождения к Новому времени. По этому поводу Кант писал: «Естествознание гораздо позднее (чем математика - В.К.) попало на столбовую дорогу науки. Только пол­тора столетия тому назад предложение проницательного Бэкона Веруламского было отчасти причиной открытия [этого пути], а отчас­ти толчком, подвинувшим естествознание вперед, так как следы его уже были найдены; это также можно объяснить только быстро со­вершившейся революцией в способе мышления. Я буду иметь здесь в виду естествознание только постольку, поскольку оно основывает­ся на эмпирических принципах».

Из контекста «Критики чистого разума» можно заключить, что, по убеждению Канта, естествознание как наука появляется в связи с зарождением экспериментального метода не как случайно собран­ных эмпирических результатов, а сообразно разумному плану, кото­рый предполагает формулировку необходимых законов (заметим, что мысли о теоретической нагруженное™ эксперимента в филосо­фии науки XX-XX вв. просто повторяют известные положения Канта). Все сказанное понятно из следующих замечаний мыслителя: «Ясность для всех естествоиспытателей возникла тогда, когда Гали­лей стал скатывать с наклонной плоскости шары с им самим из­бранной тяжестью, когда Торричелли заставил воздух поддерживать вес, который, как он заранее предвидел, был равен весу известного ему столба воды, или когда Шталь в еще более позднее время пре­вращал металлы в известь и известь обратно в металлы, что-то вы­деляя в них и вновь присоединяя к ним (я здесь не точно следую ис­тории экспериментального метода, зарождение которого к тому же не очень-то известно). Естествоиспытатели поняли, что разум видит только то, что сам создает по собственному плану, что он с принци­пами своих суждений должен идти впереди, согласно постоянным законам, и заставлять природу отвечать на его вопросы, а не та­щиться у нее словно на поводу, так как в противном случае наблю­дения, произведенные случайно, без заранее составленного плана, не будут связаны необходимым законом, между тем как разум ищет такой закон и нуждается в нем»[68]