В конце XX в. в науке произошли существенные измене­ния. Отклонение от строгих норм научной рациональности становилось все более допустимым и приемлемым. Наруше­ние принятых и устоявшихся стандартов стало расцени­ваться как непременное условие и показатель динамики на­учного знания. Познание перестало отождествляться только с наукой, а знание - только с результатом сугубо научной деятельности. С другой стороны, многие паранаучные теории допускали в свои сферы основополагающие идеи и принци­пы естествознания и демонстрировали свойственную науке четкость, системность и строгость.

Ограничение идеи гносеологической исключительности науки, которое вряд ли могло быть воспринято ученым миром с особым воодушевлением, уравновешивалось многообразными возможностями расширения сферы научного интереса. В объек­тное поле научных изысканий стали попадать явления исключи­тельные, наука обернулась к формам познавательной деятельно­сти, которое ранее квалифицировались как «пограничные», не признанные в сферах официальной науки Астрология, парапси­хология и целый комплекс так называемых народных наук ста­ли привлекать к себе внимание не с точки зрения их негативной оценки, что весьма банально,, а с позиции их нетрадиционных подходов, методов, познавательных ориентации. Да и внутри самой науки все явственнее стали обнаруживаться «девиантные» линии, т. е. отклоняющиеся от общепринятых норм и стандар­тов научного исследования. Возник даже новый термин: кроме широкоупотребляемых «паранаука» и «вненаучное знание», ста­ло использоваться понятие «анормальное» знание. Оно указыва­ло на факт наличия знания, которое не соответствовало приня­той парадигме, а потому всегда отторгалось.

Однако факты из истории науки свидетельствуют о бес­почвенности скоропалительного отторжения «сумасшедших идей и гипотез». Так, например, идеи Н. Бора о принципе до­полнительности считали «дикими и фантастичными», выска­зываясь о них так: «Если этот абсурд, который только что опубликовал Бор, верен, то можно вообще бросать карьеру физика». «Выбросить всю физику на свалку и самим отправ­ляться туда же». Процесс возникновения термодинамики со­провождался фразами типа: «Бред под видом науки». Такая за­щитная реакция классической науки по-своему понятна, это своего рода иммунный барьер. И каждая вновь возникшая идея проходит тщательную и строгую проверку на приживаемость.

Аналогом такого «анормального» знания может считаться и научный романтизм Гёте, размышлявшего о протофеномене, этаком зримо явленном законе. Расшатать рамки строгой научной рациональности помогли и интуитивизм А. Пуанка­ре, и теория неявного, личностного знания М. Полани, и ме­тодологический анархизм П. Фейерабенда. Постепенно отно­шение к девиантным формам познавательной деятельности несколько изменилось, они стали уживаться с научными концепциями, так как из и анализа методологи надеялись извлечь серьезные положительные результаты - некое методологи­ческое приращение к традиционализму.

Вместе с тем сама ситуация такой уживчивости, которая могла быть охарактеризована словами формулы терпимости: «Оставьте расти все вместе, и то и другое до жатвы», - приве­ла к релятивности научного познания. Расширение сферы методологических интересов послужило обоснованию равно­правного гносеологического статуса таких ранее контрадикторных противоположностей, как астрономия и астрология, тра­диционная и нетрадиционная медицина. И если, согласно ус­тановкам XX в., астрология считалась недостойной внимания лженаукой, то в XX в. критика подобных наукообразований осуществлялась более корректно. Так, Карл Поппер считал, что астрологию нельзя квалифицировать как науку, потому что она не ориентируется на принцип фальсификации: «аст­рология излишне подчеркивает положительные свидетельства и игнорирует контрпримеры». Испокон веков она придержи­вается определенных постулативных положений, что, впро­чем, не так уж чуждо и науке.

Отсутствие фалъсифицируемости в астрологии, как это ут­верждает Поппер, опровергает Эдвард Джеймс. Он считает, что в ходе исторического развития ее содержание не остава­лось неизменным, и достаточно видное место занимала про­цедура фальсификации. Громкие сенсации по поводу несбыв­шихся гороскопов - что это, если не своеобразное действие принципа фальсификации? Известная сентенция «звезды не лгут» может быть истолкована как методологическое требова­ние опытной проверки астрологических построений, в том числе и как процедура фальсификации. Тогда понятно, что ошибаются астрологи, а звезды не лгут.